Сергей Лукьяненко - Дозоры. От Ночного до Шестого (сборник)
На первом этаже в одной из квартир был развернут оперативный штаб. Могучая стальная дверь, в человеческом мире прочно закрытая, в сумраке была распахнута настежь. Илья, не останавливаясь, нырнул в сумрак и прошел, я несколько секунд провозился, поднимая свою тень, и последовал за ним.
Большая квартира, комнаты четыре, все очень уютно. При этом – шумно, жарко и накурено.
Здесь было больше двадцати Иных. И оперативники, и мы, конторские крысы. На мой приход даже внимания не обратили, на Ольгу поглядывали. Я понял, что старые работники Дозора ее знают, но никто даже не попытался поздороваться или улыбнуться белой сове.
Что же ты натворила?
– В спальню, шеф там, – бросил Илья, сам сворачивая на кухню. На кухне гремели бокалами. Может быть, пили чай, а может, и чего покрепче. Бросив беглый взгляд, я убедился, что прав. Игната отпаивали коньяком. Наш сексуальный террорист выглядел совершенно убитым и раздавленным, на его долю давно не доставались такие неудачи.
Я прошел дальше, толкнул первую попавшуюся дверь, заглянул.
Это была детская. На маленькой кровати спал ребенок лет пяти, на ковре рядом – его родители и девочка-подросток. Все понятно. Хозяев квартиры погрузили в сладкий и здоровый сон, чтобы не путались под ногами. Можно было развернуть весь штаб в сумеречном пространстве, но к чему зря тратить силы?
Меня похлопали по плечу. Я обернулся – это оказался Семен.
– Шеф – там, – коротко сообщил он. – Давай…
Похоже, все в курсе, что меня ждут.
Я вошел в другую комнату и на миг оторопел.
Нет ничего нелепее, чем оперативный штаб Ночного Дозора, развернутый в жилой квартире.
Над туалетным столиком, обильно заставленным косметикой и заваленным бижутерией, висел магический шар средних размеров. Шар транслировал вид на вихрь сверху. Рядом на пуфике сидела Лена, наш лучший оператор, молчаливая и сосредоточенная. Глаза у нее были закрыты, но при моем появлении она чуть приподняла руку в приветствии.
Ладно, это дело обычное. Оператор шара видит пространство в комплексе, от него невозможно укрыться.
На кровати, обложившись подушками, полулежал шеф. Был он в пестром халате, мягких восточных туфлях и тюбетейке. Сладкий дымок переносного кальяна наполнял помещение. Белая сова сидела перед ним. Судя по всему, они общались невербально.
Тоже нормальное дело. В минуты особого напряжения шеф всегда обращается к привычкам, перенятым в Средней Азии. Он там работал на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, маскируясь вначале под муфтия, потом – под предводителя басмачей, затем – под красного комиссара, а под конец лет десять прослужил секретарем райкома.
У окна стояли Данила и Фарид. Даже моих способностей хватало, чтобы заметить пурпурное мерцание магических жезлов, спрятанных в их рукавах.
Вполне заурядная раскладка. Без охраны в такие минуты штаб не оставляют. Данила и Фарид бойцы не самые сильные, но опытные, а это зачастую куда важнее грубой силы.
Но вот как относиться к еще одному Иному, находящемуся в комнате?
Он сидел в уголке, на корточках, скромно и незаметно. Худой как щепка, щеки впалые, черные волосы коротко, по-военному, пострижены, глаза большие, печальные. Возраст совсем непонятен, может, тридцать лет, а может, и триста. Темная одежда. Свободный костюм и серая рубашка хорошо гармонировали с обликом. Человек, наверное, принял бы незнакомца за члена маленькой секты. И в чем-то был бы прав.
Это был Темный маг. Причем маг высочайшего уровня. Когда он вскользь взглянул на меня, я почувствовал, как скорлупа защиты – не мной, между прочим, поставленная! – затрещала и начала прогибаться.
Я невольно сделал шаг назад. Но маг уже опустил глаза в пол, словно показывая: зондирование было случайным, мимолетным…
– Борис Игнатьевич. – Я почувствовал, что голос мой слегка хрипит.
Шеф коротко кивнул, потом повернулся к Темному магу. Тот сразу же уставился на шефа.
– Выдай ему амулет, – отрывисто велел шеф.
Голос Темного оказался грустным и тихим, как у человека, удрученного всеми бедами мира сразу:
– Я не делаю ничего запрещенного Договором…
– И я не делаю. Мои сотрудники должны быть иммунны к наблюдателям.
Вот как! В нашем штабе – наблюдатель со стороны Темных. Значит, рядом развернут полевой штаб Дневного Дозора, и там сидит кто-то из наших.
Темный маг опустил руку в карман пиджака, порылся, достал резной костяной медальончик на медной цепочке. Протянул мне.
– Бросай, – сказал я.
Маг слегка улыбнулся, все так же меланхолично и сочувственно, взмахнул рукой. Я поймал медальон. Шеф одобрительно кивнул.
– Имя? – спросил я.
– Завулон.
Я не слышал раньше этого имени. Либо он не слишком известен, либо стоит у самых верхов Дневного Дозора.
– Завулон… – повторил я, посмотрев на амулет. – У тебя нет больше власти надо мной.
Медальон потеплел в ладони. Я надел его поверх рубашки, кивнул Темному магу и подошел к шефу.
– Такие дела, Антон, – сказал шеф чуть неразборчиво, не выпуская из губ мундштука кальяна. – Такие дела. Видишь?
Посмотрев в окно, я кивнул.
Черный вихрь вырастал из такой же девятиэтажки, как та, в которой мы находились. Тонкий гибкий черенок вихря кончался где-то на уровне первого этажа, и, потянувшись сквозь сумрак, я смог точно локализовать квартиру.
– Как это могло случиться? – спросил я. – Борис Игнатьевич, это ведь уже не кирпич на голову… и не взрыв газа в подъезде…
– Мы делаем все, что можем. – Шеф будто счел нужным отчитаться передо мной. – Все ракетные шахты под нашим контролем, то же самое уже сделано в Америке и Франции, заканчивается работа в Китае. Труднее с тактическим ядерным оружием. Никак не можем выявить все работоспособные лазерные спутники. Бактериологической гадости в городе полно… час назад едва не прошла утечка в НИИ вирусологии.
– Судьбу не обманешь, – осторожно сказал я.
– Именно. Мы затыкаем пробоины в днище корабля. А корабль уже разламывается пополам.
Я вдруг заметил, что все – и Темный маг, и Ольга, и Лена, и боевики – смотрят на меня. Стало неуютно.
– Борис Игнатьевич?
– Ты на нее завязан.
– Что?
Шеф вздохнул, выпустил трубочку, холодный опиумный дымок потек к полу.
– Ты, Антон Городецкий, программист, холост, способности средние, завязан на девушку, над которой висит эта черная гадость.
Темный маг в углу едва слышно вздохнул. Ничего лучшего, чем спросить «почему?», я не нашел.
– Не знаю. Мы направили к ней Игната, тот сработал чисто. Ты же знаешь, он может обольстить кого угодно.
– А с ней не вышло?
– Вышло. Вот только воронка стала расти. Они общались полчаса, воронка выросла с полутора метров до двадцати пяти. Пришлось отзывать… срочно.
Я покосился на Темного мага. Завулон вроде бы смотрел в пол, но тут же приподнял голову. На этот раз защита не отреагировала: амулет надежно прикрывал меня.
– Нам это не нужно, – тихо сказал он. – Только дикарь способен убить слона, чтобы позавтракать кусочком мяса.
Сравнение меня покоробило. Но, похоже, он не врал.
– Подобный размах разрушений бывает нужен нам нечасто, – добавил Темный маг. – Сейчас у нас нет проектов, требующих выброса энергии такого масштаба.
– Очень надеюсь… – чужим, скрипучим голосом произнес шеф. – Завулон, ты должен понимать, если катастрофа все-таки произойдет… мы тоже выжмем из нее максимум.
На лице Темного мага появилась тень улыбки.
– Количество людей, которые ужаснутся произошедшему, прольют слезы и посочувствуют горю, будет велико. Но больше, неизмеримо больше окажется тех, кто жадно прильнет к экрану телевизора, кто будет наслаждаться чужой бедой, радоваться, что она миновала их город, сострит по поводу Третьего Рима, который постигло наказание… наказание свыше. Ты знаешь это, враг мой.
Он не злорадствовал, у Темных Высшего ранга нет столь примитивной реакции. Он информировал.
– И все же мы готовы, – сказал Борис Игнатьевич. – Ты знаешь.
– Знаю. Но мы в более выигрышном положении. Если ты не держишь в рукаве пару тузов, Борис.
– Ты знаешь, у меня всегда каре.
Шеф повернулся ко мне, будто утратив к Темному магу малейший интерес:
– Антон, воронку питает не Дневной Дозор. С ней работает одиночный автор. Неизвестный Темный маг чудовищной силы. Он почувствовал Игната и стал форсировать события. Теперь вся надежда на тебя.
– Почему?
– Я же говорю: вы связаны. Антон, в вероятностном поле три вилки.
Шеф повел рукой, и в воздухе развернулась белая плоскость экрана. Завулон сморщился, наверное, его слегка задело выбросом энергии.
– Первая линия развития событий, – сказал шеф. По белому полотнищу, висящему посреди комнаты без всякой опоры, прошла черная полоса. Расплылась безобразной кляксой, выходящей за пределы экрана.
